Мой старый знакомый Родион Отрубянников в нашей спортивной молодости был барьеристом, но попал в тот вид легкой атлетики, где украинские мастера спринта с препятствиями были традиционно сильны в международном и всесоюзном масштабах. А потому пробиться в элиту сквозь ряды таких мастеров, как Евгений Буланчик, Семен Крицштейн, Арнольд Мацулевич, Василий Анисимов, Вячеслав Скоморохов, Василий Архипенко, ему не удалось. Но после окончания активных выступлений на дорожке он стал тренером и здесь добился более значительных успехов. Поработал и за рубежом, так что Родион Яковлевич мог сравнивать условия где-то «там» и наши, что меня, собственно говоря, интересовало.

— Первый раз я выехал для работы за рубежом еще в 1986 году, — рассказывает Отрубянников. — В то время Сирия готовилась к Средиземноморским играм и нас пригласили в Дамаск, чтобы оказать помощь в подготовке местных легкоатлетов.

— Там же они всю жизнь чего-то воюют...

— Ну, как раз в это время войны не было. Стояли, правда, повсюду около жилых домов люди с автоматами, но, хотя я проработал два года, а потом возвращался туда, ни разу чувство опасности не возникало. В первый заезд работали тренеры по всему комплексу этих игр, было нас больше сорока человек, при этом именно по легкой атлетике — девять.

Работалось не очень чтоб легко, но мне попался парень способный, талантливый, пожалуй, самый талантливый за мою тренерскую карьеру, уже исчисляемую многими десятилетиями. За полтора года он улучшил результат в беге на 110 метров с барьерами с 15,6 до 13,9 секунды по ручному секундомеру и 14,05 секунды по электронике. Как говорится, старожилы такого не припомнят. На Средиземноморских играх, где, в частности, выступают такие страны с развитой легкой атлетикой с большим количеством прекрасных барьеристов, как Италия и Франция, он оказался шестым.

После возвращения я поработал дома, а в 1993 году президент сирийской федерации меня снова пригласил на работу и я опять поехал в Дамаск. Однако на второй раз особых талантов там уже не нашлось. С 1990 года у меня в Киеве в институте физкультуры тренировался один тунисец, который стал рекордсменом Туниса и рекордсменом стран Магриба — это от Марокко до Египта — древнее название арабских стран Африки...

— Ну да, в «Тысяче и одной ночи» магрибинец общается с Алладином...

— Да. Так вот, этот тунисец закончил институт, пробежав 400 метров с барьерами за 50 секунд, уехал домой и через год начал активно меня звать к себе. В Дамаске я уже отбыл год, работать в тот раз было не с кем, и я, честно говоря, просто сбежал — сказал, что еду в отпуск, и подался в Тунис. Но Африка — страна бегунов, и пробиться именно в беге чрезвычайно трудно. Скажем, в прыжках и метаниях можно быть заметным с весьма средними результатами, а вот бегать наперегонки умеет масса людей. Отработал я там 2,5 года. Для подготовки к Олимпиаде 1996 года они определили десять человек по программе «Атланта» и держали их на полном пансионе, создали им условия, близкие к профессиональным, в местном, конечно, понимании. Правда, спортивная медицина у них отстает и даже разрешенной и необходимой фармакологии они боятся. Я посчитал, что за 2,5 года работы целых полгода находился на выезде — на сборах и соревнованиях в Европе, в Америке. Этот фактор — ехать или не ехать на необходимые соревнования — у них просто не обсуждается. И если спортсмен едет на сбор, с ним автоматически едет тренер. Вплоть до того, что если тренер по какой-то причине ехать не может, то и спортсмена не посылают. Правда, на соревнования чаще отправляют спортсмена одного.

— А как распределяли учеников?

— Кого присылают, того и тренируешь. Я говорю: «Он не очень ко мне хочет...» Отвечают: «А это не его дело! Что значит он не хочет? Да мы ни его, ни тренера на стадион не пустим!».

Перед Олимпиадой мой тренер начал жаловаться на ахиллово сухожилие, помочь ему не смогли. Медицинские кабинеты хорошо оборудованы, есть любая аппаратура, но квалификация спортивных врачей весьма слабая. Я сразу сказал, что после Атланты уеду, мне уже 60 лет, жить когда-то надо спокойно, дома. Сейчас, вспоминая годы за границей, не могу сказать ничего плохого, нормально работалось, но все же квалификация тренера при этом теряется, нет необходимого тренерского окружения, передачи опыта.

— А как у тебя дела в Киеве?

— Оба мои возвращения прошли удачно. С 1966 года я работал на кафедре легкой атлетики Киевского института физкультуры, ныне Национального университета физвоспитания и спорта. Правда, четыре года еще провел в Школе высшего спортивного мастерства на Березняках. Просто количество учеников было такое, что возникла необходимость сосредоточиться именно на тренерской работе. В тот момент у меня тренировались барьеристы братья Васильевы, Найденко, многие ведущие в беге и на 110 метров, и на 400 метров. Ну а после возвращения меня взяли на кафедру доцентом без защиты кандидатской диссертации — нашли такое положение, что высококвалифицированных специалистов народного хозяйства можно привлекать к преподавательской работе даже профессорами, без степени. И я пять лет работал доцентом. Нынешние лидеры барьерного бега Колесниченко и Белоконь у меня тренировались, Пинтусевич, бывший муж нашей чемпионки мира, потом тунисец еще появился, о котором я говорил. А после второго уезда и возвращения тоже повезло. Оказался без тренера барьерист Коротеев, потом появился Винницкий, еще молодые ребята. И сейчас у меня вполне приличная работоспособная группа.

Не всем так везет. Не секрет, что идет большое вымывание молодежи. Мы вот беседуем на прекрасных ваших соревнованиях на призы «Зеркала недели», много способной молодежи, но, к сожалению, путь во взрослый спорт выдерживают не все. Нужно материальное обеспечение. Вот такие шиповки среднего качества сейчас стоят 50 долларов. А ведь их никто не оплачивает. Необходимо хорошее питание, жилье. Поэтому многие ребята на молодежном уровне и заканчивают свои выступления в спорте. В нашей Школе высшего мастерства как сняли дополнительное питание временно перед Олимпиадой, так его до сих пор нет. Зарплата лично у меня осталась прежняя, ну а цены — сами понимаете...

— А как можно оценить общее состояние барьерного бега перед Играми уже в Сиднее?

— По-моему, легкая атлетика сейчас разделилась на две группы видов: там, где есть темнокожие, и там, где их нет. Барьерный бег как раз тот раздел, где негров вполне достаточно. В десятке мира в беге на 110 метров из десяти барьеристов семь темнокожих. А в беге на 400 метров с барьерами — только три из десяти. Я пытался понять — почему? При каких-то усложнениях, при темпе и ритме бега на 400 метров белые люди имеют некоторые шансы. Упаси Боже, это никакой не расизм. Это медицинский факт. Это природа человека. Попробуйте найти темнокожего в прыжках с шестом! Получается, что находиться вниз головой и делать при этом сложнейшие движения они не могут.

— Хорошо. Понятно, что негров в Украине ограниченное количество. Но есть хоть среди барьеристов кандидаты на попадание в Сидней?

— Олимпийский норматив как таковой не очень высокий — скажем, в беге на 110 метров с барьерами это 13,65 секунды. Но ведь чтобы выиграть, надо бежать ровно за 13 секунд и быстрее! Это огромная разница! На чемпионате мира в Севилье с результатом 13,64 секунды можно было попасть из первого забега во второй круг — и все! Дмитрий Колесниченко бежит 13,58 секунды, он серьезно настроен. Готовится и очень старается Владимир Белоконь, но на что рассчитывать, если даже Колесниченко не попадает в двадцать лучших в мире со своим результатом?

— А на дистанции 400 метров с барьерами?

— Есть очень одаренный парень, бывший чемпион мира среди юниоров Геннадий Горбенко, но последние годы он не вылазит из травм. Если опять не подведут ноги, может пробежать за 49 секунд, что не позволит подняться выше полуфинала на Олимпиаде. Единственная на этой дистанции Татьяна Терещук, имеющая большой опыт международных соревнований, еще две девушки выполнили не очень высокий олимпийский норматив. Терещук может прорваться на пьедестал при удачном ходе соревнований.

— В Австралии не приходилось бывать?

— Нет, но думаю, что проблема акклиматизации там не очень страшна. Ведь главная неприятность — разница во времени, а там она не очень большая. А лето вместо зимы — это не такая уж неприятность. Легкая атлетика сейчас держится на талантах. Надо их беречь.